личинка человека
О-34. По ходу просмотра возникает куча сумбурных мыслей =))
Часть 1.
Ыыы, Гарри Баур! В принципе, главное впечатление фильма)) Он мне и с прошлого раза как-то немного запомнился - "вот вроде был там неплохой Вальжан?.." - а теперь, так ваапче. При моей нелюбви к большинству Вальжанов, которых играют всякие левые мальчишки (О-35, О-78) - товарищ просто прекрасен. Хотя по временам и кажется родным братом Габена (хотя, тогда уж наоборот) - но ту экранизацию я совсем не помню. А здесь - человеку, на дурацкой черно-белой пленке, удалось меня совершенно и бесповоротно убедить, что он: силач; уставший от жизни каторжник; раскаявшийся вор (как он пронзительно и несценично орет "эй, ты!" мальчику-савояру! это ж пестня!); почтенный мэр; простофиля Шанматье; человек не в ладах со своей совестью (вся сцена, когда он только думает, не поехать ли в Аррас, прекрасна; мало в каких экранизациях ее снимают так подробно); человек с сильно поехавшей крышей (выступая перед судом). Верю, верю, верю.
Больше того, товарищ Баур, по большому счету, вытаскивает фильм. Не знаю, как там было в 30-х, но для меня сегодня это ужааасно затянутое кино (и местами нелепое). На некоторых сценах с Фантиной и с Тенардье хотелось побиться головой ап стенку. Вот одно операторское решение, которае бесспорно понравилась - клочки разорванного "паспорта", сливающиеся с листочками приглашений на "бал", где веселится Фантина. Классный кадр.
Вообще, я уже не раз говорила, что Вальжан со своими тараканами мне настолько же интересен, как и дорогой инспектор. И своим прекраснодушным символизмом Гюго чрезвычайно затрудняет понимание обоих. Да, душевные метания Вальжана он описывает часто и с придыханием, но что это все-таки был за человек, чем он жил и как понимал мир - очень мало понятно, приходится точно так же искать в пунктире его поступков какие-то намеки. Меня уже довольно давно мучает мысль, что вся эта история с Шанматье вселила в него глубокую уверенность в собственной неполноценности. Приблизительно как и с инспектором - общество меня никогда в себя не примет, - плюс я проклятый грешник и должен всю жизнь мучиться (искупая свою вину). Тоже себя очень мало любил.
Что касается самого Жавера ака Шарля Ванеля - как-то он мне пока никак, увы. Флегматичный и совершенно обычный человек, мелькает где-то на заднем плане. Поразило то, что донос на мэра он отправил не в ярости после унижения перед Фантиной, а вполне спокойненько и рассудительно, после фошлевановской телеги. А сразу же после Фантины он получил ответ и позволил себе радостно улыбнуться, пока не начал читать - вот вам и буря в душе. Да и дальше по фильму - ну, разговаривает властным голосом, ну, арестовывает Жана (Фантина умирает сама, никакой демонизации, что за непорядок), ну, "кончай комедию" - но все это настолько... бесцветно снято, как будто он случайно затесавшийся на одну сценку персонаж. Даже прошение об отставке - и то как на работу пришел докладывать. В конце чуть голос дрогнул - и только.
Был, правда, один кадр, когда Жаверу пришлось выслушивать бесконечные причитания, жалобы и просьбы Фантины... Он стоял вот с таким выражением на лице:
читать дальше
И вот поди разбери - может, у человека колики? Несварение желудка, да? Может, ему противно - а может, все-таки жалко. Остается гадать.
Ужасно, ужасно понравилась сцена в суде. Видимо, уже не в первый раз вспомнилась аналогичная ситуация с товарищем старшим Карамазовым. Явно, явно Федор Михайлович вдохновлялся великим французским романом))) Там же были и напыщенно-идиотские речи прокурора с защитником, и самообвинения, вызванные острым воспалением совести. Иван-то, правда, слишком долго мешкал да раздумывал - к тому моменту, как ему дали слово, ему уже начали черти под столами рожи строить, и вообще стукнула горячка. А с доказательствами было туго - Смердяков, дай бог памяти, повесился, кажется, а денежки Иван мог откуда угодно достать. Так ему, бедняге, никто и не поверил. Наш Вальжан, к счастью, обладает более устойчивой психикой, так что, хотя половину реплик тоже адресовал сам себе, с горечью смеялся и рассуждал на философские темы, он все-таки сумел сохранить достаточное присутствие разума, чтобы внятно объясниться перед судом. (На более серьезной ноте - шикарный кадр, как меняется его лицо, когда он видит троих каторжников, своих бывших знакомцев! Просто шикарный.) И с доказательствами ему повезло. Вот почему Вальжан все-таки решил сразу возвращаться в Монрейль, мне по-прежнему непонятно, надо кирпич читать.
Еще странно, что даже в такой тщательной экранизации они тоже сделали сестру Симплицию совсем молоденькой. С какого перепугу?
Часть 1.
Ыыы, Гарри Баур! В принципе, главное впечатление фильма)) Он мне и с прошлого раза как-то немного запомнился - "вот вроде был там неплохой Вальжан?.." - а теперь, так ваапче. При моей нелюбви к большинству Вальжанов, которых играют всякие левые мальчишки (О-35, О-78) - товарищ просто прекрасен. Хотя по временам и кажется родным братом Габена (хотя, тогда уж наоборот) - но ту экранизацию я совсем не помню. А здесь - человеку, на дурацкой черно-белой пленке, удалось меня совершенно и бесповоротно убедить, что он: силач; уставший от жизни каторжник; раскаявшийся вор (как он пронзительно и несценично орет "эй, ты!" мальчику-савояру! это ж пестня!); почтенный мэр; простофиля Шанматье; человек не в ладах со своей совестью (вся сцена, когда он только думает, не поехать ли в Аррас, прекрасна; мало в каких экранизациях ее снимают так подробно); человек с сильно поехавшей крышей (выступая перед судом). Верю, верю, верю.
Больше того, товарищ Баур, по большому счету, вытаскивает фильм. Не знаю, как там было в 30-х, но для меня сегодня это ужааасно затянутое кино (и местами нелепое). На некоторых сценах с Фантиной и с Тенардье хотелось побиться головой ап стенку. Вот одно операторское решение, которае бесспорно понравилась - клочки разорванного "паспорта", сливающиеся с листочками приглашений на "бал", где веселится Фантина. Классный кадр.
Вообще, я уже не раз говорила, что Вальжан со своими тараканами мне настолько же интересен, как и дорогой инспектор. И своим прекраснодушным символизмом Гюго чрезвычайно затрудняет понимание обоих. Да, душевные метания Вальжана он описывает часто и с придыханием, но что это все-таки был за человек, чем он жил и как понимал мир - очень мало понятно, приходится точно так же искать в пунктире его поступков какие-то намеки. Меня уже довольно давно мучает мысль, что вся эта история с Шанматье вселила в него глубокую уверенность в собственной неполноценности. Приблизительно как и с инспектором - общество меня никогда в себя не примет, - плюс я проклятый грешник и должен всю жизнь мучиться (искупая свою вину). Тоже себя очень мало любил.
Что касается самого Жавера ака Шарля Ванеля - как-то он мне пока никак, увы. Флегматичный и совершенно обычный человек, мелькает где-то на заднем плане. Поразило то, что донос на мэра он отправил не в ярости после унижения перед Фантиной, а вполне спокойненько и рассудительно, после фошлевановской телеги. А сразу же после Фантины он получил ответ и позволил себе радостно улыбнуться, пока не начал читать - вот вам и буря в душе. Да и дальше по фильму - ну, разговаривает властным голосом, ну, арестовывает Жана (Фантина умирает сама, никакой демонизации, что за непорядок), ну, "кончай комедию" - но все это настолько... бесцветно снято, как будто он случайно затесавшийся на одну сценку персонаж. Даже прошение об отставке - и то как на работу пришел докладывать. В конце чуть голос дрогнул - и только.
Был, правда, один кадр, когда Жаверу пришлось выслушивать бесконечные причитания, жалобы и просьбы Фантины... Он стоял вот с таким выражением на лице:
читать дальше
И вот поди разбери - может, у человека колики? Несварение желудка, да? Может, ему противно - а может, все-таки жалко. Остается гадать.
Ужасно, ужасно понравилась сцена в суде. Видимо, уже не в первый раз вспомнилась аналогичная ситуация с товарищем старшим Карамазовым. Явно, явно Федор Михайлович вдохновлялся великим французским романом))) Там же были и напыщенно-идиотские речи прокурора с защитником, и самообвинения, вызванные острым воспалением совести. Иван-то, правда, слишком долго мешкал да раздумывал - к тому моменту, как ему дали слово, ему уже начали черти под столами рожи строить, и вообще стукнула горячка. А с доказательствами было туго - Смердяков, дай бог памяти, повесился, кажется, а денежки Иван мог откуда угодно достать. Так ему, бедняге, никто и не поверил. Наш Вальжан, к счастью, обладает более устойчивой психикой, так что, хотя половину реплик тоже адресовал сам себе, с горечью смеялся и рассуждал на философские темы, он все-таки сумел сохранить достаточное присутствие разума, чтобы внятно объясниться перед судом. (На более серьезной ноте - шикарный кадр, как меняется его лицо, когда он видит троих каторжников, своих бывших знакомцев! Просто шикарный.) И с доказательствами ему повезло. Вот почему Вальжан все-таки решил сразу возвращаться в Монрейль, мне по-прежнему непонятно, надо кирпич читать.
Еще странно, что даже в такой тщательной экранизации они тоже сделали сестру Симплицию совсем молоденькой. С какого перепугу?