вообще я извиняюсь, если выгляжу так, будто кого-то игнорирую =\ я не специально! я просто ТУПЛЮ и нихрена не могу из себя выжать адекватности даже на полчаса общения(((
ante scripto
в 140 символов не влезает @ приходится открывать дайри и писать на пять абзацев
литературноэ, но скорее дыбр, чем какие-то особенные мыслиВон там люди очень интересно рассуждают про "Собачье сердце", книгу и фильм.
Надо признаться, что это вообще один из самых первых фильмов, которые мне понравились... ну, в таком возрасте, который я еще могу соотнести с собой-сегодняшней. (Все, что раньше, даже если и было - это была еще не-я. Учитывая, как редко меня в принципе "лично цепляет" искусство, это значительный этап.) К тому же, оттуда и моя первая, пусть очень легкая, влюбленность в актера =) Именно благодаря Борису Плотникову - Борменталю я разыскала и посмотрела "Дульсинею Тобосскую", а это вообще - заря Нового времени в моей личной истории))) (Фильм, как кажется, не особенно известный, так вот - рекомендую всей душой и сердцем.)
От самой книги у меня остались весьма смутные впечатления - я даже не помню, замечала ли сама, что Преображенский с Борменталем там гораздо отрицательней, или всегда верила на слово, когда об этом говорили. В любом случае, про них-положительных в фильме у меня никогда не возникало мыслей, похожих на "вот эти - хорошие и интеллигенция, а вон те - плохие и быдло". Я всегда воспринимала Преображенского сквозь призму других булгаковских героев, белых, аристократов, чужих в этой новой стране и в этом новом времени - и трагедия в том, что ничьей полной вины здесь нет, а есть одна только историческая неизбежность. "Собачье сердце" - конечно, не трагедия, не "Бег", но мне она казалась примерно комедией нравов на ту же тему: о столкновении вполне оправданных убеждений с миром, тоже по-своему нравственным, но где им не находится места. Для меня история о том, как неплохие люди пытаются, а выходит у них черте что (и как именно они пытаются, и где ошибаются, и почему все так, если они хорошие люди) - для меня такая история, пожалуй, и интереснее и печальней, чем тот же сюжет о людях не слишком хороших, где нам изначально заданы - и постепенно раскрываются с обличительным пафосом - их изъяны характеров, практически "роковые изъяны" (fatal flaws) - история, рассказанная в таком тоне, учит, скорее, презирать других, а не сочувствовать им и работать над собой. ...Впрочем, перечитать повесть и попробовать оценить "отрицательного" Преображенского все равно надо будет. Вдруг там и правда подрывные аргументы против снобизма в принципе отыщутся =)
А еще в последние дни (ну - с самого его дня рождения, когда об этом все на тумблере писали, и я полезла искать-читать) я хожу вокруг Уайльда с влюбленными глазами и говорю "мимими". Пока толком ничего даже не читаю и не перечитываю, просто счастлива самим его существованием. и еще пару сот грамм соплей с сахаромИ только сегодня специально озадачилась вопросом, почему у меня ни малейшего протеста не вызывают суждения и идеология человека, являющегося крайним, полнейшим индивидуалистом, - если их, доведенные до крайности, я могу видеть претворенными в самую пошлейшую современную действительность (персоналистская модель идентичности, привет, ну да). Отчасти, конечно, дело в контрасте эпох - в рационалистическом 19 веке, тем более в викторианской Англии, это жизненно необходимый антитезис - но он корнями своими, всем своим существованием обязан свету Просвещения, и у Уайльда об этом невозможно забыть. Но дело не только в этом: сколько бы Уайльд ни играл словами - его внутренний идеализм от этого виден только ярче. Он может не говорить об этом ничего, но его природная доброта и вера все равно слышны между строк. Он может писать о том, что верит и поклоняется только красоте (да, "искусство ради искусства" и вся стоящая за этим идеология) - но за этим чувствуешь нечто большее. Ну, в конце концов, в свои лет пятнадцать я сама почти дословно придумала кантианскую идею единства истины-добра-красоты (которое синонимично Богу). И вот в Уайльде, поклоняющемся одному его воплощению, всегда чувствуешь живую связь с этим единством.
Да, и свежеприобретенную "Лолиту" я тоже прочитала =) (За полтора дня, угу. Ровно тот классический случай, когда очевидно, что надо дочитывать не отрываясь - не потому, что оторваться не можешь, а потому, что потом вернуться не получится. Уже впечатления улягутся, и книга будет совершенно не интересна. Хотя благодаря фанфикам я вообще, увы, разучилась читать длинные вещи, как кажется.)
Я ведь пару лет назад уже принималась за нее в электронном виде, но так и забросила, не дочитав даже до встречи Гумберта с Лолитой. И, может, из-за этого у меня теперь вышли смазанные впечатления. Все начало читала с большим интересом, с восторгом даже (ну, в конце концов, любая история на тему "моя сексуальность роняет кирпичи мне на голову" - это настолько мой кинк, настолько живо и глубоко меня трогает, что тут, пожалуй, изначально было без шансов). Но к середине я несколько приуныла, а через несколько глав совместного путешествия Л. и Г. - окончательно поняла, что товарищ
В чужих отзывах меня потом поражало, как люди либо вообще не замечают этой невменяемости Гумберта, а иногда и ухитряются все сваливать на Лолиту - этот образ развратной девочки, ага! (но тут как раз мало удивительного, типичный victim blaming & whore shaming - да ведь кто, особенно из наших милых соотечественников, не демонизирует женскую сексуальность). Либо люди пишут о том, какой Гумберт коварный unreliable narrator, и какие редкие и скупые намеки в тексте даются о чувствах самой Долли. Угу, там все черным по белому написано, не раз и не два, еще в главах первого путешествия, ребята. Да, другое дело, что в ПОВе рассказчика эти факты сообщаются без его фонтанирующих эмоций, простой констатацией - ну так, да, товарищ субъективную ценность приписывает только собственным эмоциям, а с другими людьми и с естественной эмпатией там проблемы, и ничего удивительного - а тут еще и сексуальная объективация намешана ему до краев.
В общем, после такого анализа вторую часть книги мне было читать уже тяжело, я просто долистывала, приговаривая: "давай тони, бармалей несчастный". Возможно, из-за этого я упустила несколько чудесных вещей в конце книги. (И нет, я не о часто цитируемых красивостях языка и стиля, на них мне всегда более или менее плевать, если меня материал не трогает; ну нечувствительная я, что сделаешь.) Но вот в одном разысканном и ужасно понравившемся мне отзыве про концовку сказано очень здорово - пожалуй, в это я больше верю, чем в свои собственные впечатления. И сюда же - еще одно потрясающе интересное прочтение книги - оно в дополнение к вышесказанному рисует мне довольно цельную картину. Может быть, когда-нибудь я даже вернусь к тексту и попробую понять его лучше, опираясь на все это... Впрочем, понять его "целиком" - ну, хотя бы, глубоко оценить те сцены, которые в послесловии Набоков называет ключевыми / своими любимыми - у меня исчезающе мало шансов (но я, в общем, и не претендую).
В заключение добавлю, что, увы, даже эта книга не помогла мне перестать путать Набокова с Бродским. Самые прекрасные места оттуда, особенно из начала, мне то и дело хотелось приписать Иосифу Александрычу)) А я из него даже ничего не читала, кроме "Набережной неисцелимых" aka "Watermark" - но прониклась по самые жабры. Вот, может, надо бы этот недогляд исправить.